Почему дети подвергаются травле: причины, последствия и способы предотвращения
Каждый второй подросток в России сталкивался с травлей в школе. В первую очередь жертвы школьного буллинга жалуются на психологическую агрессию и физическую. Чаще всего подростки травят друг друга за внешний вид или принадлежность по национальности. Трагедия в Казани вновь обратила внимание общественности на профилактику жестокости и агрессивности в школьной среде. О причинах и последствиях школьного буллинга в эфире телевидения Общественной службы новостей говорили гости программы:
- Адвокат Вадим Демченко;
- Психолог-психотерапевт Тамерлан Заников;
- Клинический психолог, главный научный сотрудник Института детства Российского детского фонда Ирина Медведева;
- Уполномоченный по правам ребенка во Владимирской области Геннадий Прохорычев.
Что такое школьная травля?
Ирина Медведева: – Я думаю, что дети, больше, чем окультуренные взрослые люди, связаны с глубинной памятью о первобытных временах. Тогда люди отвергали человека, который отличался: его боялись, его не любили, его старались отодвинуть. Сегодня школьные учителя, фактически, лишены возможности в приказном порядке воспитывать детей.
Воспитание – это самое главное, что должно быть и в семье, с в школе. Говорят, что школа существует для того, чтобы давать человеку зачатки научных знаний. Нет, школа не только для этого. И, может быть, главным образом должна воспитывать человека. Теперь школа даже не может проявлять строгость, даже по отношению к хулиганам, которые все время срывают уроки. Я думаю, ребята, склонные к агрессивному поведению, нарываются на воспитательную функцию взрослых и не могут никак нарваться.
Дети не понимают, что им нужно сделать, чтобы взрослые проявили власть.
Ребятам на уровне сознания нравится эта вольница, когда все можно (даже издеваться над другими детьми). Но на бессознательном уровне они испытывают волнение, потому что взрослые перестали их воспитывать.
Если говорить о трагедии в Казани, я думаю, что этот случай выпадающий из того, что мы называем буллингом и травлей. Прежде всего это нужно прекращать строгими мерами по отношению к хулиганам, тогда им будет неповадно. Подпевалы часто объединяются вокруг хулиганов, чтобы их самих не тронули, чтобы показать хулигану, что они «свои», что они помощники. Мне не кажется, что 19-летний юноша, сколько бы он сейчас не играл роль шизофреника, может расстрелять такое количество людей, не промахнувшись. У шизофреников обычно не очень хорошая координация движения, я думаю, что они не самые талантливые стрелки на свете. Я думаю, что его начинили специальными наркотиками, которыми начиняются участники ИГИЛА. Уверена, что это враждебная спецоперация.
Каковы виды травли в школах?
Вадим Демченко: – В настоящее время я являюсь защитником пострадавшего, это 14-летний молодой человек, учащийся одной из московских школ, 8-классник. Он долгое время страдал именно от термина «буллинг», действия которого в отношение него совершал одноклассник. Он систематически действовал агрессивно, вызывающе, задевал молодого человека, оскорблял, принижал. В результате этих действий, мой подзащитный получил удар в лицо, у него был сломан нос. До настоящего времени подзащитный находится на домашнем лечении, ему предстоит операция. Эти действия, которые от слов перешли к делу, вылились в то, что сейчас правоохранительными органами в рамках нашего заявления рассматривается вопрос о возможности привлечения 14-летнего молодого человека к уголовной ответственности за причинение вреда здоровью средней тяжести.
Буллинг есть везде, не только в школах.
Что становится причиной буллинга?
Тамерлан Заников: – Единственное, что беспокоит меня во всей этой истории – это то, что за 10 лет ситуация не улучшилась. Случаи с нанесением телесных повреждений происходят ежедневно. На самом деле, буллинг – это не такая редкая ситуация, как ее принято озвучивать, то есть это ежедневная жизнь людей. Корни идут из семьи.
Семья – это отражение состояния общества.
Если мы ставим ребенка на первое место, но при этом им не занимаемся, то этим ребенком займется улица.
У меня сейчас в работе находится порядка 300 тыс. подростков. Откуда берется понятие «я ненавижу своих родителей»? Все просто: родили ребенка, все заняты своими делами, ребенок растет сам по себе, ему где-то нужно брать модель поведения. Он начинает смотреть фильмы, игры, где все друг друга мучают, где присутствует культ силы. Ребенок понимает, что с физической силой он может легко и легитимно решать вопросы, потому что нет системы ограничения.
Какая последовательность у буллинга?
Тамерлан Заников: – Схема того, что у ребенка нет оттормаживания эмоций – самая важная. Детям, как и всем людям, свойственно сбиваться в стайки. А школа к этому обязывает. Появляется лидер, который вокруг себя формирует группку и очень легко ей управляет. Объект может быть любым: из неблагополучной семьи, из благополучной семьи, мальчик или девочка, сильный или слабый. Обычно выбирают интроверта, который трудно социализируется, который не может вступить в перепалку. Психологический буллинг намного жестче, чем физический. Оттуда и появляются люди, который пытаются распрощаться со своей жизнью.
Как вы видите своего подзащитного?
Вадим Демченко: – Это обычный среднестатистический школьник по росту и телосложению для своего возраста. При этом зачинщик не выглядит как-то массивно, он примерно такой же, просто есть особенности: он хитро смотрит, аккуратно задевает. Нельзя сказать, что это «сильный» и «слабый». Это равные в силу своего физического развития, но при этом психологические различия в них есть.
У нас все идет от родителей. Ведь именно они закладывают ступень того, что «хорошо», а что «плохо». Сейчас есть особенности форм буллинга. Есть физический, психологический и новый – кибер-буллинг. Это еще более жестокое отношение к жертве, потому что зачастую нападавший действует анонимно. Те результаты, которые могут наступить от кибер-буллинга, они плачевны (вплоть до доведения до самоубийства).
В каком возрасте можно считать, что ребенок «потерян»?
Тамерлан Заников: – У нас ребенка растят по принципу: он здоров, поел-попил, одет-обут и ладно. У ребенка есть не только физиологические потребности, но о психологические.
Одна из базовых потребностей ребенка – безопасность.
Это момент, когда ребенок чувствует себя безопасно не только физически, но и психологически. Когда он понимает, что у него есть определенные границы. Очень часто родители становятся абьюзерами – уничтожают и паразитируют на ребенке.
Есть коммунистический метод воспитания, который не предполагает физического наказания в принципе. Бить человека или не бить? Вот в чем вопрос. Если бить ребенка дома, у него возникает триггер в голове, что любовь – это боль, боль – это ненависть. Значит, он может быть животных, которых он любит, одноклассника и т.д. Мы делаем из ребенка врага.
Где самое слабое звено?
Тамерлан Заников: – В советское время была системность, логика и мораль, которая поддерживалась обществом. А в современном обществе нет морали. Мы попытались найти ее через религию, но это не тот вариант. Если ее не было 200 лет, откуда она появится заново?
Сегодня общество очень разрознено. С пандемией это усилилось, потому что всех посадили по домам, все друг друга боятся.
У нас высшая степень безразличия и равнодушия к друг другу.
Известны ли сведения о семье молодого человека?
– Это довольно престижная школа. На уровне школы и класса семья ничем не выделялась. Нельзя сказать, что они богатые. Это обычная семья.
У нас и в данном случае реакция родителей на происшествие была следующая: они согласились, что ребенок поступил неправильно, но для них он самый лучший, в любом случае. У нас есть разрозненность, но если говорить об уголовной ответственности, то здесь есть термин «латентное преступление». Это и изнасилование, когда жертва не хочет сообщать о происшествии. В этом случае так же, родители и школа закрывают глаза на преступление.
В каких семьях воспитывают участников травли?
Марианна Шевченко: – Не все, но очень многое идет из семьи. От того, какая обстановка внутри семьи, будет зависеть поведение ребенка в социуме. Если есть конкретная агрессия дома, то ребенок, видя эту модель поведения, будет воспроизводить, потому что он не знает, как может быть по-другому.
Существует и второй момент, когда нет открытой агрессии, но есть тотальный контроль со стороны родителей, гипер-опека, гипер-воспитание. Когда ребенку не дают права на выбор. Тогда у ребенка возникает протест против той системы, в которую его вписали. Тогда латентная агрессия выплескивается на окружающих.
Бывает так, что родители видят проблему, но не знают, куда обратиться (либо стесняются). Я очень не хочу, чтобы проблемы с буллингом замыкались только на семье. В самой школе и классных коллективах царит не менее агрессивная атмосфера, чем в семье. Многие дети не хотели возвращаться в школу после пандемии, как раз, из-за буллинга и травли, ведь дома – психологически безопаснее.
Каково качество подготовки школьных психологов?
Тамерлан Заников: – Оценивать своих коллег я бы не хотел. Начнем с другого. Государство дает образование. Я всегда говорю: «Психолог – это второе образование, не первое».
Молодой человек работать психологом не может.
Проблема в жизненном опыте. Отучившись 4 года, человек приходит в эту же школу, где его травили. Вы сами пошли бы к психологу, которому 21 год? Даже от безысходности не пойдешь.
Можем ли мы заранее привить детям отвращение к травле?
Марианна Шевченко: – Если критическая масса таких детей будет больше, чем тех, кто считает агрессию способом и инструментом решения проблем, то будет проще.
Травля – это болезнь, которая цепляет любой детский коллектив. Сейчас существуют организации, которые разрабатывают программы профилактики травли. Этого можно избежать, если создать все подходящие условия.
Автор: Татьяна Карташова
Фото: twitter.com